English version

Томас Лизер. Интервью и текст Владимира Белоголовского

Продолжаем публиковать тексты интервью, которые войдут в каталог российского павильона XI биеннале архитектуры в Венеции. Томас Лизер – победитель конкурса на проект Всемирного музея мамонтов и Вечной мерзлоты в Якутске. Этот проект будет представлен в экспозиции российского павильона

24 Июля 2008
mainImg
0

56-летний архитектор Томас Лизер прославился своими провокационными, интерактивными ресторанами, ночными клубами и театрами в Нью-Йорке. Он проектировал Wexner Center, Центр изобразительных искусств и комплекс Штатного университета, оба в Колумбусе, штат Огайо, с Питером Айзенманом, а также сотрудничал в проекте La Villete в Париже с Айзенманом и Деррида. Его конкурсный проект-победитель музея Движущегося образа строится сейчас в Нью-Йорке и, по словам архитектора, представляет собой "среду, в которой сложность достигается интеграцией архитектуры с ничтожно тонким экранным образом". Летом 2007 года его бюро выиграло открытый международный конкурс на строительство Всемирного музея мамонта и вечной мерзлоты в Якутске. Проект Лизера обошел многие ведущие архитектурные компании, включая Antoine Predock (США), Massimiliano Fuksas (Италия), Neutelings Riedijk (Голландия) and SRL (Дания). Конкурс организовали правительство республики Саха (Якутия) и группа La Paz – французская компания, занимающаяся экотуризмом по всему миру.

zooming
Томас Лизер
zooming
Всемирный музей мамонтов и Вечной мерзлоты

 Томас Лизер родился и вырос во Франкфурте и практикует в Нью-Йорке. До увлечения архитектурой он интересовался Поп-артом, особенно произведениями Энди Уорхола и Джозефа Бойса. Томас вырос в доме, построенном его родителями – матерью, дизайнером интерьеров, и отцом, архитектором, который будучи евреем, провел военные годы в бегах в семье родственников в Париже и открыл прогрессивную архитектурную практику во Франкфурте после войны. Я встретился с Томом в его офисе в Дамбо в Бруклине, с видом на воды Ист-ривер и на потрясающе красивый Манхэттен, где практикуют все знаменитые нью-йоркские зодчие. Кроме одного – Лизера.

– Поговорим о конкурсе проектов Всемирного музея мамонта и вечной мерзлоты и как вы о нем прослышали?

– Мы узнали о конкурсе в Интернете. Поначалу мы были скептичны – музей мамонта, это так странно, но затем поняли, что речь идет не только о мамонтах и музее природы, а о среде – наполовину музее и наполовину исследовательском центре с лабораторией для клонирования и изучения ДНК. В этой части Сибири множество рудников и шахт, в которых часто находят доисторические скелеты и другие ископаемые. В научных кругах сложился большой интерес к углублению исследований в этой области. Даже идут разговоры о возможности клонирования мамонтов. Но что особенно интересно, так это то, что все, что мы знаем о строительстве зданий, здесь – не работает. К примеру, здания в этом месте стоят на льду. Глубина льда может доходить до многих сотен метров, поэтому здесь нет твердого грунта. Это зона вечной мерзлоты, на глубине до двух метров ниже поверхности земли температура здесь никогда не поднимается выше 0 °C.

– Вы проделали серьезные исследования.

– Все сведения пришли от моей парикмахерши. Дед ее бой-френда оказался ведущим авторитетом по вечной мерзлоте. Он написал множество книг на эту тему и неоднократно бывал в Якутске. Там очень необычные условия для строительства. Нередко здания сползают и опрокидываются. Причина в том, что любое тепло, идущее от самого здания, может перейти к фундаменту и растопить под ним лед.

– Какова основная идея вашего проекта?

– В проекте нет одной доминантной идеи. Участок очень необычен. Он совершенно плоский и вдруг на нем вырастает холм под углом в 45 градусов. Наше здание – прямой ответ столь странному ландшафту, и оно реагирует очень крутым изгибом. Из-за вечной мерзлоты здание должно касаться земли как можно меньше. Поэтому мы предложили высокие опоры, что нельзя назвать необычным в тех местах. В итоге здание выглядит так, будто пытается встать на задние ноги. Традиционные постройки в Якутии обычно посажены на деревянные сваи или на настоящие деревья. Даже современные большие здания не касаются земли и стоят чинно на колоннах. Когда же мы приподняли наше здание на ноги, возникла идея перевернутого образа на крыше, так как интерьеры должны иметь хорошее освещение даже при большом скоплении снега. Поэтому наши световые колодцы напоминают хоботы мамонтов. Из-за таких практичных решений и необычности участка здание и выглядит немного как животное или как стадо животных. Прозрачная оболочка музея повторяет самообразующиеся геометрические узоры в слоях вечной мерзлоты. Объем здания формирует полупрозрачный двойной фасад, наполненный аэроджелом, очень плотным суперизолятором.

– Какие самые последние новости от музея и когда он будет построен?

– Последний раз мы контактировали в ноябре. К сожалению, мы не можем общаться напрямую, а только через посредников, т.е. образовательную научно-исследовательскую организацию при ООН и французское агентство La Paz. Мы слышали, что в министерстве по туризму республики Саха ожидаются перемены и что с этим и связана задержка со строительством, но мы мало что знаем наверняка.

– Этот конкурс не очень то прозрачный. А вы знаете кто был в жюри?

– Нет, единственное, что я знаю так это то, что все они были русскими архитекторами и местными чиновниками. Вначале я хотел лететь в Сибирь и все увидеть своими глазами. А чтобы убедиться в серьезности намерений организаторов, попросили их оплатить мою поездку. С тех пор мы ничего от них не слышали.

– В России было мало прессы об этом проекте в сравнении с тем вниманием, которое было оказано конкурсу в мировой печати.

– Понятия не имею почему. Мы постоянно получаем просьбы о предоставлении информации и иллюстраций для книг и журналов со всего мира. Как раз сегодня мы получили такой запрос из Италии. С подобной просьбой из России за все время к нам обратились лишь однажды. Я бы действительно хотел узнать, каким образом мы можем продвинуть проект вперед.

zooming

– Вы рассказывали мне, что никогда не были в России. Однако, можете ли вы сказать, что русское искусство или архитектура сыграли определенную роль в вашем образовании или профессиональной практике?

– Совершенно очевидную! Я очень горд тем, что занимался в той же архитектурной школе, что и Эль Лисицкий, на архитектурном факультете Высшей политехнической школы в Дармштадте в Германии. Я изучал работы Лисицкого и Малевича. Дома у меня есть пара оригинальных анонимных русских картин 1920-х годов. Меня очень интересуют русские конструктивисты. Уже много лет я знаком с Бернардом Чуми, чье увлечение русским конструктивизмом имело для меня важное значение.

– У вас есть любимый архитектор того времени?

– Мельников. Конечно, он очень повлиял на меня! Но вы знаете, я совсем ничего не знаю о современных русских архитекторах. В прошлом году я видел экспозицию современных русских художников на выставке Арт-Базель в Майами. Для меня это было намного интереснее, чем выставки из других стран.

– Расскажите о своем офисе и кто здесь работает.

– Мы считаем себя маленьким бюро, около 20 человек. В большинстве это очень молодые архитекторы. Некоторые закончили Колумбийский университет, много молодежи из разных стран. Одни приходят на полгода, но большинство остается минимум на два года. Это очень горизонтальный офис. Вы можете придти как стажер, но обнаружить, что вам доверили дизайн проекта, к вашему большому удивлению и шоку. Я стараюсь вести рабочую студию, подобно школе. Преподаю в Купер Юнион, Институте Пратта и Колумбийском университете. У меня нет никаких особенных методов работы – проектирования или преподавания. Я подталкиваю студентов к их собственным идеям.

– Вы учились в Купер Юнион лишь на самом последнем курсе, не так ли?

– Это очень смешная история. Я был на последнем курсе университета в Дармштадте, когда с однокурсником принял участие в крупном национальном конкурсе на новую штаб-квартиру федерального банка во Франкфурте. Гигантский проект. Мы заняли второе место, получив сто тысяч марок. Вместе с другими призовыми командами нас пригласили участвовать во второй стадии конкурса. Мы решили предложить сотрудничество какому-нибудь известному архитектору, который уже имел опыт строительства банков. В Германии нам никто не подошел. Тогда мы полетели в Нью-Йорк, тут столько банков! Мы встречались с разными знаменитостями, но согласился с нами сотрудничать Тод Уильямс. Это было невероятно – мы жили в офисе Тода, на последнем этаже здания Карнеги-Холл, где сейчас находится его квартира. Мы ходили на сумасшедшие вечеринки и трудились над своим проектом. Тод преподавал в Купер Юнион, и однажды он спросил меня: "Почему бы тебе не поступить в Купер Юнион?", на что я ответил, что это лучшая школа в мире и они меня никогда туда не возьмут. А он все равно уговорил меня подать документы. Некоторое время спустя мы узнали, что наш проект занял третье место, что было равносильно проигрышу. В тот же день я получил письмо из Купер Юнион с новостью о моем поступлении! Я стал заниматься в Купере, и спустя столько лет – я все еще в Нью-Йорке.

– В Купер Юнион вы наверняка записались в класс Питера Айзенмана.

– Да, я записался в его класс и мы стали читать Тафури. Мой английский был очень плох и я сказал сам себе – я не могу это читать, это бессмысленно. Затем Питер спросил одного из моих сокурсников: "Где этот немецкий паренек? Пришлите мне его." Я сказал Айзенману, что не понимаю ни одного слова, а он мне в ответ: "Какое это имеет значение? Ты думаешь, что все остальные хоть что-нибудь понимают? Вернись в класс и просто читай." Я сказал – ОК, а через пару недель он пригласил меня в свое бюро. Мы стали работать вместе. Я оставался с ним десять лет. Когда я пришел к нему в офис, нас было 3-5 человек, а когда уходил, нас стало 35, и я был ведущим дизайнером все эти годы.

– Вы можете поделиться каким-нибудь еще опытом в Купер Юнион?

– Думаю, что наибольшее влияние на меня оказал Джон Хейдук. Я помню, как сильно нервничал, когда только попал туда. Я думал – о боже, эта школа для элиты, что я здесь делаю? В общем, я приступил к занятиям. В Америке последний курс называется thesis – диссертацией. Я же и понятия не имел, что это такое. В Германии вам дают дипломный проект, а под диссертацией понимается совсем другое. В Купере это означает, что ваша работа должна быть оригинальна и самобытна от начала до конца – вы должны изобрести свою собственную программу. Все началось с разминки – с задания нарисовать музыкальный инструмент. Я отправился на блошиный рынок в Ист-Вилледж и купил аккордеон – полностью разобрал его на части, зарисовал их, собрал и отнес обратно на рынок за те же деньги. Затем у нас было обсуждение, и Джон Хейдук долго вглядывался, а потом говорит: "Какой прекрасный город!" Я опешил – это же аккордеон, а не город. Но ему он страшно понравился и я стал замечать не то, что там было на самом деле, а то, что он в этом видел. В Германии никогда бы не учили архитектуре таким образом. Они бы сказали – нет это слишком тонко, а это слишком толсто. В общем до меня дошло – я нарисовал не аккордеон, я нарисовал архитектуру! Затем, началась эта самая диссертация. Хейдук пришел в класс и сказал: "Я даю вам три слова: веер, мельница, мост." Я опять оторопел: веер, мельница, мост. Что за чертовщина? А затем вспомнил упражнение с аккордеоном и понял, что главное было не в том, что нам было задано, а то, что мы в этом видели. Главное же было в следующем – зачем я здесь и почему я хочу стать архитектором?

– И что же у вас в конце концов получилось – город, дом...?

– Да ничего не получилось. Вышла абстрактная архитектурная конструкция. Она все еще находится в моем офисе.

– А ваши сегодняшние проекты подвержены влиянию Айзенмана?

– Конечно, но сразу после того, как я покинул его офис я много работал над тем, чтобы быть самим собой. Это было важно, потому что я хотел двигаться дальше.

– В своей книге "Диаграммы" Айзенман пишет: "Традиционно архитектура озабочена внешними факторами: политическими, социальными, эстетическими, культурными, экологическими и так далее. Редко она адресовала свои собственные проблемы, такие как: риторику и диспут вопросов формы, внутреннюю пластику и структурность пространства... Архитектура может манифестировать сама себя в реализованном здании." Совпадают ли ваши собственные взгляды с подобной точкой зрения?

– Да, но в то же время, это именно те вопросы, по которым я хотел дистанцироваться от него. Ему нравится архитектура, которая изучает свою собственную риторику, что очень важно, и Питер, в каком-то смысле человек, который изобрел архитектуру как теоретическую дисциплину. Но ведь в архитектуре существует столько разных других вещей! Есть участок, программа, заказчик, политика. Все это весьма важно и безусловно влияет на работу. Мне кажется, что архитекторы должны отвечать на все эти традиционные вызовы, но их ответы вовсе не обязательно должны быть традиционно ожидаемыми. Я считал, что для меня не было никакого смысла уходить от Питера и продолжать заниматься чем-то параллельным тому, что делает он, как например продолжает делать Грег Линн. Сейчас мне интереснее то, как здание используется, ощущается то, что оно позволяет вам делать внутри.

– Опишите свою архитектуру. К чему вы стремитесь?

– Давайте обозначим то, к чему я не стремлюсь. Я не стремлюсь любой ценой быть диковинным и не таким как все. Но я пытаюсь определить тонкие, едва уловимые и удивительные моменты в восприятии среды в несколько неожиданной подаче. Мне очень интересно, как люди будут использовать мое здание. Мне интересны ирония и юмор. Здание, которое я проектирую для Сибири, действительно выглядит немного как животное. Это не совсем то, к чему я стремился, но я не возражаю против того, что получилось. Мне также интересно заниматься проектами, которые открывают или обнажают качества человеческой природы. К примеру, я спроектировал несколько ресторанов в Нью-Йорке, где мы использовали множество трюков с зеркалами. Вы смотрите в зеркало в умывальной комнате, но с другой стороны это зеркало – прозрачный фасад, выходящий на тротуар и весь ваш частный мир вывернут на улицу. Эти проекты адресованы людям с их слабостями и предрассудками. Эти проекты создают новый контекст – удивительный и необычный. Я люблю экспериментировать с некоторой долей дискомфорта. Возможно, это идет от моего личного опыта социального дискомфорта, опыта еврея из Германии. Питер имеет похожий культурный опыт и именно это может быть причиной его своеобразной архитектуры. В общем, я пытаюсь создавать проекты, которые бы на самом деле оказывались чем-то непохожим на то, чем они могут показаться на первый взгляд.

– Что в архитектуре вас волнует больше всего?

– Создавать сильные и мощные проекты и, самое главное реализовывать их. Однако многое поменялось в архитектуре последних лет. Когда я только начинал карьеру, понятие – сильный проект означало что-то геометрически сложное, потому что многие проекты были слишком простыми. Теперь все – геометрически сложное из-за роли компьютеров. Поэтому понятие о сильном проекте сместилось. Мне интересно не то как здания выглядят, а как они ощущаются. Теперь, главное совсем не в диких сложностях. С момента Бильбао – это уже слишком просто и не интересно. Архитектура непрерывно меняется.

24 Июля 2008

Владимир Белоголовский

Автор текста:

Владимир Белоголовский
Математическая формула вечной мерзлоты
В Музее архитектуры им. А.В. Щусева Томас Лизер представил свой проект Всемирного музея мамонта и вечной мерзлоты в Якутске – один из экспонатов российского павильона XI Венецианской Биеннале.
Томас Лизер. Интервью и текст Владимира Белоголовского
Продолжаем публиковать тексты интервью, которые войдут в каталог российского павильона XI биеннале архитектуры в Венеции. Томас Лизер – победитель конкурса на проект Всемирного музея мамонтов и Вечной мерзлоты в Якутске. Этот проект будет представлен в экспозиции российского павильона
Технологии и материалы
ГК «Интер-Росс»: ответ на запрос удобства и безопасности
ГК «Интер-Росс» является одной из старейших компаний в России, поставляющей системы защиты стен, профили для деформационных швов и раздвижные перегородки. Историю компании и актуальные вызовы мы обсудили с гендиректором ГК «Интер-Росс» Карнеем Марком Капо-Чичи.
Для защиты зданий и людей
В широкий ассортимент продукции компании «Интер-Росс» входят такие обязательные компоненты безопасного функционирования любого медицинского учреждения, как настенные отбойники, угловые накладки и специальные поручни. Рассказываем об особенностях применения этих элементов.
Стоимостной инжиниринг – современная концепция управления...
В современных реалиях ключевое значение для успешной реализации проектов в сфере строительства имеет применение эффективных инструментов для оценки капитальных вложений и управления затратами на протяжении проектного жизненного цикла. Решить эти задачи позволяет использование услуг по стоимостному инжинирингу.
Материал на века
Лиственница и робиния – деревья, наиболее подходящие для производства малых архитектурных форм и детских площадок. Рассказываем о свойствах, благодаря которым они заслужили популярность.
Приморская эклектика
На месте дореволюционной здравницы в сосновых лесах Приморского шоссе под Петербургом строится отель, в облике которого отражены черты исторической застройки окрестностей северной столицы эпохи модерна. Сложные фасады выполнялись с использованием решений компании Unistem.
Натуральное дерево против древесных декоров HPL пластика
Вопрос о выборе натурального дерева или HPL пластика «под дерево» регулярно поднимается при составлении спецификаций коммерческих и жилых интерьеров. Хотя натуральное дерево может быть красивым и универсальным материалом для дизайна интерьера, есть несколько потенциальных проблем, которые следует учитывать.
Максимально продуманное остекление: какими будут...
Глубина, зеркальность и прозрачность: подробный рассказ о том, какие виды стекла, и почему именно они, используются в строящихся и уже завершенных зданиях кампуса МГТУ, – от одного из авторов проекта Елены Мызниковой.
Кирпичная палитра для архитектора
Свыше 300 видов лицевого кирпича уникального дизайна – 15 разных форматов, 4 типа лицевой поверхности и десятки цветовых вариаций – это то, что сегодня предлагает один из лидеров в отечественном производстве облицовочного кирпича, Кирово-Чепецкий кирпичный завод КС Керамик, который недавно отметил свой пятнадцатый день рождения.
​Панорамы РЕХАУ
Мир таков, каким мы его видим. Это и метафора, и факт, определивший один из трендов современной архитектуры, а именно увеличение площади остекления здания за счет его непрозрачной части. Компания РЕХАУ отразила его в широкоформатных системах с узкими изящными профилями.
Топ-15 МАФов уходящего года
Какие малые архитектурные формы лучше всего продавались в 2023 году? А какие новинки заинтересовали потребителей?
Спойлер: в тренды попали как умные скамейки, так и консервативная классика. Рассказываем обо всех.
​Металл с олимпийским характером
Алюминий – материал, сочетающий визуальную привлекательность и вариативность применения с выдающимися механико-техническими свойствами.
Рассказываем о 5 знаковых спорткомплексах, при реализации которых был использован фасадный алюминий компании Cladding Solutions.
Частная жизнь в кирпиче
Что происходит с обликом малоэтажной застройки в России? Архи.ру поговорил с экспертами и выяснил, какие тренды отмечают архитекторы в частном домостроении и почему кирпич остается самым популярным материалом для проектов загородных домов с очень разной экономикой.
Новая деталь: 10 лет реконструкции гостиницы «Москва»
В 2013 году был завершен третий этап строительства современной гостиницы «Москва» на Манежной площади, на месте разобранного здания Савельева, Стапрана и Щусева. В этом году исполняется ровно 10 лет одному из самых громких воссозданий 2010-х. Фасады нового здания выполнялись компанией «ОртОст-Фасад».
Уникальные системы КНАУФ для крупнейшего в мире хоккейного...
9 и 10 декабря 2023 года в новом ледовом дворце в Санкт-Петербурге состоялся «Матч звезд КХЛ». Двухдневным спортивным праздником официально открылась «СКА Арена» на проспекте Гагарина. Построенный на месте СКК комплекс – обладатель нескольких лестных титулов «самый-самый», в том числе в части уникальных строительных технологий. На создание сооружения ушло всего 36 месяцев.
Устойчивый малый
Сделать город зеленым и устойчивым – задача, выполнить которую можно только сообща, а в ее решении все средства хороши: и заложенный в стратегию развития зеленый каркас, и контейнер для сортировки мусора, и цветочная грядка на балконе. Рассказываем о малых архитектурных формах, которые помогают улучшить экоповестку.
Сейчас на главной
Два, пять, десять, девятнадцать: Нижегородский рейтинг
В Нижнем Новгороде наградили победителей XV, по-своему юбилейного, архитектурного рейтинга. Вручали пафосно, на большой сцене недавно открывшейся «Академии Маяк», а победителей на сей раз два: Школа 800 и Галерея на Ошарской. А мы присоединили к двум трех, получилось пять: сокращенный список шорт-листа. И для разнообразия каждый проект немного поругали, потому что показалось, что в этом году в рейтинге есть лидеры, но абсолютного – вот точно нет.
Сергей Орешкин: «Наш опыт дает возможность оперировать...
За последние годы петербургское бюро «А.Лен» прочно закрепило за собой статус федерального, расширив географию проектов от Санкт-Петербурга до Владивостока. Получать крупные заказы помогает опыт, в том числе международный, структура и «архитектурная лаборатория» – именно в ней рождаются методики, по которым бюро создает комфортные квартиры и урбан-блоки. Подробнее о росте мастерской рассказывает Сергей Орешкин.
Вплотную к демократии
Конкурс на проект реконструкции зданий датского парламента выиграли бюро Cobe, Arcgency и Drachmann совместно с конструкторами Sweco. Цель трансформации – позволить любому гражданину приблизиться вплотную к оплоту демократии.
Арка, жемчужина, крыло и ветер
В соцсетях губернатора Омской области началось голосование за лучший проект нового аэропорта. Мы попросили у финалистов проекты и показываем их. Все довольно интересно: заказчик просил сделать здание визуально проницаемым насквозь, а образы, с которыми работают авторы – это арки, крылья, порывы ветра и даже «Раковина» Врубеля, который родился в Омске.
Три башни профессора Юрия Волчка
Все знают Юрия Павловича Волчка как увлеченного исследователя архитектуры XX века и теоретика, но из нашей памяти как-то выпадает тот факт, что он еще и проектировал как архитектор – сам и совместно с коллегами, в 1990-е и 2010-е годы. Статья Алексея Воробьева, которую мы публикуем с разрешения редакции сборника «Современная архитектура мира», – о Волчке как архитекторе и его проектах.
Парк архитектуры и отдыха
Для подмосковного гостиничного комплекса, предполагающего разные форматы отдыха, бюро T+T Architects предложило несколько типов жилья: от классического «стандарта» в общем корпусе до «пещеры в холме» и «домика на дереве». Дополнительной задачей стала интеграция в «архитектурно-лесной» парк существующих на территории резиденций, построенных в классическом стиле.
Лирически-энергетическая архитектура
Здание поста управления солнечной электростанцией Kalyon Karapınar SPP по проекту Bilgin Architects в Центральной Анатолии служит «пользовательским интерфейсом» для бесконечного поля солнечных батарей.
Пресса: Архитектура без излишеств: есть ли рецепты, позволяющие...
На нынешнем рынке застройщики лавируют между неуклонно растущей себестоимостью и растущими же потребностями покупателей, отдающих за свои типовые квартиры впечатляющие суммы. Способна ли архитектура стать дополнительным конкурентным преимуществом реализуемых проектов? И есть ли рецепты, позволяющие строить «дешево и красиво»?
За актовым залом
Для оформления интерьера микро-клуба в Калининграде Олеся Левкович обратилась к духу Италии 1980-х, а чтобы в помещение без окон проникал естественный цвет, вмонтировала в стены россыпь стеклоблоков.
Северное солнце
По проекту Алексея Левчука в поселке Солнечное недалеко от Финского залива построено восемь вилл. Архитектурные решения отсылают к модернизму Северной Европы, ландшафт интегрирован во внутренние и внешние пространства, а «свободная» планировка территории без заборов отсылает к культурным кодам протестантизма.
Дом-U
Комплекс Jois совмещает высотность с террасами, а самые роскошные квартиры опускает с пентхаусов в нижние этажи. Мощный иконический образ U-образного дома – результат поисков нового стандарта жизни в высотных зданиях архитекторами «Генпро».
Энергетически нейтральный квадрат
На территории кампуса Университета Тилбуга открылся новый учебный корпус имени государственной деятельницы, первой женщины-министра Нидерландов Марги Кломпе. Авторы проекта – Powerhouse Company.
Творческий ужин
Элитный ресторан AIR по проекту архитекторов OMA в Сингапуре включает в себя лабораторию для исследования ингредиентов, сад и огород, кулинарную школу.
Памяти Юрия Гнедовского
В этом году Юрию Петровичу исполнилось бы 94 года. Он – архитектор, автор книг, глава Союза архитекторов и инициатор главной архитектурной премии страны.
Человеческое измерение пространства
Притцкеровскую премию за 2024 год получил японский архитектор Рикэн Ямамото. Главная тема его работ любого масштаба – демократическая организация пространства, которая формирует связи между людьми.
Волны Агидели
Благодаря проекту-победителю конкурса Малых городов в башкирской Агидели, строившейся как спутник атомной электростанции, сформировался городской центр – сеть пешеходных пространств с культурными и спортивными функциями. Все площадки объединяет образ речной волны и советский модернизм.
Черное и белое
Отдельно рассказываем об интерьерах павильона Атом на ВДНХ. Их решение – важная часть общего замысла, так что точность и аккуратность реализации были очень важны для архитекторов. Руководитель UNK interiors Юлия Тряскина делится частью наработок.
Соборы Грозного
Новую выставку в Анфиладе Дома Талызиных в какой-то мере можно определить как учебник по истории архитектуры XVI века, скомпонованный по самым новым исследованиям, с самыми актуальными датировками и самыми здравыми интерпретациями хрестоматийных памятников. Как церковь Вознесения в Коломенском, собор Покрова на Рву, церковь в Дьякове и другие. Это ценный и, главное, свежий, обновленный материал. Но в него надо вдумываться. Объясняем что можем, и всех зовем на выставку. Она отлично работает для ликвидации безграмотности. Но надо быть внимательным.
В оттенках зеленого
Бюро Tsing-Tien Making реконструировало дом просветителя Чжан Тайяня в Сучжоу, превратив его в культурный центр и книжный магазин «Гу У Сюань». В отделке использовали три изысканных оттенка: пепельно-зеленый, нефритовый и яркий фруктовый зеленый.
Квартиры в деревне
Жилой комплекс по проекту Karnet architekti на западе Чехии учитывает свое расположение в деревне и контекст бывшей промзоны.
Пресса: Башни Capital Towers — первый выброс небоскребов из «Сити»...
Три новые башни Capital Towers по проекту одного из главных московских архитекторов Сергея Скуратова получились едва ли не самыми элегантными в «Москва-Сити» и его окружении. Формально Capital Towers находятся не в «Сити», а по соседству. Раньше здесь, на набережной Москвы-реки между Экспоцентром и парком «Красная Пресня», располагались теннисные корты.
Змей-гора
Конкурсный проект приморского курортного комплекса «Серпентайн» объединяет несколько типологий: апартаменты разного класса, виллы и гостиничные номера. Для каждой бюро KPLN использует один из образов, взятых у природного окружения – серпантин, горный ручей и морские волны.
Пресса: Нижегородский архитектор Максим Горев — о жилье для...
Максим Горев — выпускник ННГАСУ, архитектор первого 25-этажного дома в Нижнем Новгороде, главный архитектор ГК «Каркас Монолит», старший преподаватель ННГАСУ, член правления Нижегородского отделения союза архитекторов России. Он руководит небольшой проектной мастерской, у которой в постоянной работе находятся более 60 объектов. О том, почему архитектор должен лично знать руководителя компании-застройщика, для кого строят апартаменты, зачем нужно продумывать благоустройство, какая основная цель КРТ и какой у Нижнего Новгорода архитектурный стиль порталу ДОМОСТРОЙНН.РУ рассказал руководитель и главный архитектор проектной компании «Горпро» Максим Горев.
Промежуточное состояние
Общественный центр нового района в Цзясине по проекту B.L.U.E. Architecture Studio совмещает достоинства интерьерных и открытых пространств, городских и природных зон.
Цветной в монохроме
Дизайн офисного этажа универмага «Цветной», предложенный консорциумом Artforma и Blockstudio, развивает архитектурную концепцию здания и основывается на использовании камня, стекла и света. Светлые монохромные пространства стали фоном для предметов дизайна музейного уровня – например, дивана от Захи Хадид. Проект также включает переговорную с атрибутами сигарной комнаты.
Контринтуитивное решение
Архитекторы UNStudio выяснили на примере своего свежего люксембургского проекта, что углеродный след гибридной бетонно-стальной конструкции может быть меньше, чем у деревянного каркаса.
Блики Ибуки
Эмоциональный интерьер суши-бара в Иркутске, придуманный Kartel.design: солнечные зайчики на «бамбуковой» стене, фреска с изображением гор, алое нутро шкафа и ажурные тени.